- Фауст, иди сюда! – радостно зазвенел твой голос в спокойной тишине летнего дня. Он словно бы пробудил меня от задумчивости – сердце непонятно затрепетало, и я, отбросив все мысли, поспешил подняться за тобой на небольшой холм, заросший полевыми цветами.
Ты сидишь на корточках и с восхищением рассматриваешь какие-то голубые маленькие цветочки. Твои тонкие пальцы нежно ласкают лепестки цвета неба, и я, глядя на это, невольно завидую им. Почему же твои руки не могут так нежно коснуться меня? Наверное потому, что ты пока что не решаешься рассказать мне о том, что чувствуешь. Но мне не нужны слова – я вижу твои чувства, когда ты, словно бы ненароком, касаешься моей руки, или украдкой бросаешь на меня продолжительные взгляды. Твоя любовь – в мимолетных прикосновениях, в нежных улыбках, адресованных мне…
-Фауст, смотри какие красивые! – ты поворачиваешься и протягиваешь мне хрупкий голубой цветок. Я осторожно беру его, нечаянно коснувшись теплых пальцев.
Ты смущенно отдергиваешь руку, и я вижу, как на твоих бледных щеках проступил легкий румянец. Разве это – не доказательство твоей привязанности? Глупо было бы скрывать это…
Солнечные лучики играют в твоих светлых волосах, заставляя их переливаться золотым блеском.
- Красивый, - соглашаюсь я, разглядывая цветок, - Но ему не сравниться с тобой…
Ты улыбаешься – тебе приятно это слышать. Через минуту твой смех разносится по поляне, и я невольно смеюсь вместе с тобой. Душу вновь наполняет радость и счастье – все тяготы, беды и несчастья остались позади этого тепла.
Люблю.
Безумно. Беззаветно. Бесконечно.

Только жаль, что полевые цветы так быстро увядают…

Густая, удушливая тьма вокруг и звенящая пустотой тишина сводили с ума. В этой комнате, во всем доме, даже во всем мире мне слышались шаги одиночества.
И почему память так немилосердна ко мне? Почему я не могу забыть хотя бы на время, что ее уже нет? Ведь столько времени минуло с того дня, как она…
Я перевернулся на другой бок в попытке уснуть и отделаться от этих воспоминаний, которые острыми осколками резали мне душу. Но тщетно – перед глазами возникло такое родное, такое любимое лицо…
Элайза…
Я в молчаливом бессилии сжал кулак, тем самым смяв простыню.
«И почему я не смог? Неужели судьба и в самом деле столь немилосердна? Почему она позволила мне вылечить твою болезнь, испытать, что такое любовь, а потом вновь отняла тебя у меня? Чтобы мои страдания были еще острее?»
Да. Я не смог, хоть и поклялся, что всегда буду защищать свою любимую.
- Элайза, - выдохнул я в темноту, ощущая, как сжимается в груди сердце от воспоминаний о ней. Неужели человеку может быть настолько больно? Больно так, что физическая боль, по сравнению с этой – лишь жалкий отголосок, слабая тень…
Я отчаянно комкал ткань простыни и с глухой тоской повторял ее имя вновь и вновь, словно надеясь, что небеса сжалятся над моим горем. Но это было лишь иллюзией – небеса явно неблагосклонны ко мне. Да и кто согласиться отдать назад такого нежного ангела, каким была она?
Я не смог ее удержать. Все что осталось мне – жить краткими мгновениями боя, когда Элайза вновь возвращается ко мне. Пусть и ненадолго.
Я вздохнул и сел на кровати. Все равно уснуть сегодня уже не судьба – лучше просидеть лишний час за книгами, в попытке отыскать способ вернуть потерянное. И хотя в душе я знаю, что все это бессмысленно, надежда не умирает и заставляет меня, щурясь от усталости, прочитывать по ночам книгу за книгой. Уж лучше так, чем сидеть в бездействии…
Я откинул одеяло и встал с кровати. В комнате было темно настолько, что я даже не мог различать очертания вещей. Шагнув вперед, я неосторожно задел бедром какой-то предмет, судя по всему, стол. Секунда молчания, показавшаяся вечностью, – и звон, словно от разбившегося стакана.
Я замер на миг. Очнувшись от оцепенения, я начал искать на стене выключатель. Щелчок – и загорелся свет, на миг ослепивший меня, привыкшего к мраку. Когда мои глаза начали вновь видеть, я уставился вниз, пытаясь понять, что же разбилось.
На полу ярко переливались хрустальные осколки вазы, разлетевшиеся чуть ли не по всей комнате.
Вдребезги.
Я присел и дрожащими руками начал собирать их. Острые края мстительно впились мне в руку, но я не чувствовал боли – я думал совсем о другом. Вскоре блестящие осколки из кристально-прозрачных стали розовыми. Кровь из пореза залила их и, стекая по ладоням, начала капать на пол.
Их было слишком много. Бесполезно.
Все мои усилия тщетны. Что бы я ни делал – я не верну ее. Я питаю свою душу пустыми, бесполезными надеждами, которым не суждено сбыться. Идя против правил, я лишь доказываю свою слабость и никчемность. Ушедшего в иной мир нельзя возродить.
Я выронил на пол собранный хрусталь и отчаянно зарыдал – без слез, которых уже попросту не было.

Нет. Не собрать. Слишком тяжело. Слишком сложно…
Слишком больно.